ПУБЛИЦИСТИКА
Александра Сторожева
Прототип пушкинского « героя»

Роман А.С.Пушкина «Дубровский» хорошо известен. Время его создания тоже определяется точно, потому что Александр Сергеевич в рукописи романа ставил даты под каждой главой. Роман был начат 21 октября 1832 года. К 1 ноября было написано уже восемь глав, примерно через три недели он вновь продолжает свой роман, и последнюю главу заканчивает уже 6 февраля 1833 года.
Читателя сразу же интересует вопрос — кто же послужил Пушкину для создания такого яркого типа, каким получился у него Кирила Петрович Троекуров. Ведь подсознательно чувствуется, что Пушкин имел перед глазами живого, знакомого ему человека, возможно, не лично, но по рассказам людей.
В это время Пушкин встречался в Москве с С.П.Жихаревым, московским обер-прокурором, который хорошо знал некого Льва Дмитриевича Измайлова. О самодурстве и безнаказанности Измайлова Пушкин слышали в салоне княгини Зинаиды Волконской. И этот аморальный тип заинтересовал Пушкина. Он постарался узнать о нем как можно больше.
Давайте и мы посмотрим документы, которыми располагает Государственный архив Рязанской области.
В алфавитном списке дворянских родов Рязанской губернии, составленном в 1893 году, Измайлов проходит. В фонде Дворянского депутатского собрания имеется дело о дворянстве генерал-майора Льва Дмитриевича Измайлова (см. ГАРО, Ф.89, 1811 г. д.18) на 64 листах. Из списка о службе Измайлова узнаем, что в 1770 году мальчика в шестилетнем возрасте записали сержантом в гвардии Смоленский полк. К девятнадцати годам он уже имел офицерский чин, ни дня не проведя в строю. А дальше карьера покатилась по накатанному пути: чины и звания следовали один за другим. В 1801 году Измайлов принял полк в звании генерал-майора.
Несколько раз он избирался предводителем дворянства Рязанской губернии, был начальником Рязанского ополчения, направленного для борьбы с наполеоновскими войсками.
Измайлов был очень богатым человеком. Ему принадлежало много земли и людей. Еще он славился чрезвычайно буйным нравом. В своем поместье он постоянно держал диких зверей — волков, медведей, которыми пугал гостей, устраивал разного рода злые шутки. Например, однажды он велел вывалять бедного дворянина в дегте и перьях, другого же — привязать к крыльям ветряной мельницы, а вываленного в дегте и перьях дворянина с барабанным боем водили по окрестным селам и деревням.
Особенно доставалось его крепостным, на которых он вымещал свой буйный нрав. Спины крестьян трещали под палками и ремнями изувера. Он не считался ни с чем и творил суд и расправу по своему желанию и разумению.
Измайлов в своем имении держал гарем из трех десятков красивых крестьянских девушек. Приезжая в Москву, он привозил с собой свой «гарем» и будоражил воображение москвичей.
И все Измайлову сходило с рук. Он задаривал, подкупал тех, от кого зависело замазывание его дела. Он вышел сухим из воды и после распоряжения Александра I от 23 мая 1802 года, данного тульскому гражданскому губернатору Иванову, «разведать справедливость слухов о распутной и всем порокам отверстой жизни… Л.Д.Измайлова».
Судил его за издевательства и другой суд — рязанский. И тоже все осталось без изменения — Измайлова оправдали.
Безнаказанность Измайлова с жаром обсуждалась в Москве. И Пушкин, конечно же, был обо всем наслышан.
О ходе следствия над самодуром-помещиком Пушкин мог знать и от С.П.Жихарева (своего товарища по петербургскому «Арзамасу»), и от сенатора Михаила Александровича Салтыкова, хорошего знакомого поэта, тестя друга Александра Сергеевича — Дельвига. Сенатор Салтыков вместе с сенатором Н.Н Огаревым в 1828 — 1830 годах проводили по указу правительственного Сената государственную ревизию Рязанской губернии. Материалы этой ревизии стали известны Пушкину. Известно стало и то, что в 1828 году над имениями Измайлова была установлена опека.
Сопоставление судебного дела над Измайловым с текстом романа, написанного Пушкиным, которое проводила литературовед С.Энгель, показывает, насколько хорошо Пушкин знал все обстоятельства дела и насколько талантливо сумел показать в образе помещика Троекурова внутреннюю пустоту помещика-изувера.
У нас не остается никаких сомнений в том, что литературный портрет самодура-помещика был талантливо списан Александром Сергеевичем с рязанского помещика, предводителя дворянства Льва Дмитриевича Измайлова. Своего рода подтверждением этому являются и воспоминания Степана Петровича Жихарева, с которыми он выступил в «Записках современника».
«11 февраля 1805 года. Наш рязанский атаман Л.Д.Измайлов отправляется завтра в Петербург. Я был у него по приказанию отца, который, не знаю почему, видит в нем какого-то феномена в роде человеческом, но я, грешный студент, вижу в нем только избалованного льстецами барича, совершенного неуча, который не только не покровительствует просвещению, как бы то ему следовало по его званию и богатству, но еще не пропускает ни малейшего случая, чтоб не издеваться с какою-то язвительностью не только над науками, но и над всеми, которые себя им посвятили и носят на себе благородный отпечаток образованности. Для этого Измайлова ничего нет достойного уважения, даже, кажется, и жизни человеческой. В книге его деяний есть такие страницы, от которых захватывает дух и дыбятся волосы…
А вот Измайлов: подарить вновь избранному исправнику тройку лошадей с дрожками, дать ему полюбоваться этим подарком и после, когда тот в восхищении вздумал узнать лета лошадей своих и посмотреть им в зубы, — приказать тройку отложить, снять с коренной хомут и надеть его на исправника, запрячь его самого в дрожки и заставить отвезти их в каретный сарай под прихлестом арапника, с приговоркою, что дареному коню в зубы не смотрят. Или напоить мертвецки пьяными человек 15 небогатых соседей-дворян, посадить их еле живых в большую лодку на колесах, привязав к обоим концам лодки по живому медведю, и в таком виде спустить лодку с горы в реку. Или проиграть 1000 рублей приверженцу своему Шиловскому, вспылить на него за какое-то без умысла сказанное слово, бросить проигранную сумму мелкими деньгами на пол и заставить подбирать эти деньги под опасением быть выброшенным за окошко!
Каприз, один только каприз — стихия этого человека. К сожалению, находятся еще люди, которые ищут в нем, и невзирая на все унижения, которому он их подвергает, они смотрят ему в глаза, как жрецы далай-ламы своему идолу. Исправник лошадей все-таки взял, соседи проспались и также продолжали безвыездно пользоваться его гостеприимством, а депутат Шиловский разбросанные по полу денежки все подобрал и опять по временам мечет ему банк, как будто между ними ничего не происходило».
Листая страницы пожелтевших от времени документов, хранящихся в Государственном архиве Рязанской области, мы можем сопоставить прошлое с настоящим и смотреть в будущее. Увы, и сегодня среди наших современников есть немного «окультуренные» временем Измайловы-Троекуровы, ни во что не ставящие жизнь и достоинство человека.